Начало
В моем доме НВ задержалась ненадолго. По-моему, день на 5-6 она свалила. И спасибо ей большое, что помогала и еще большее спасибо, что догадалась съехать сама. Первая стычка у нас произошла, наверное, в первый вечер. В квартире 27 с плюсом. Окна закупорены. Ребенку предлагается нахлобучить чепчик и шерстяные носки. Я протестую. 10 дней в роддоме дали мне и опыт, и знания. Свекровь настаивает на своем, апеллируя к собственному опыту, дескать, ее мальчик все время болел, и чуть ли не из роддома у него был отит и пр. Кстати ее мальчик до сих пор в шерстяных носочках в любую погоду. И шерстяном свитере. И с открытыми окнами борется. И вот пока мы препирались, папа тихой сапой принес девицу. На голове у нее красовался чепчик.
Я тогда взбесилась. Наверное, грубо – не помню – заметила НВ, что ей прежде чем лезть с советами следовало бы присмотреться. Не знаю, как НВ, но папа наш мне эти слова не простил. («Неужели это так принципиально? Ну одели бы на нее носочки? Ну и что?»)
Как бы то ни было большого значения тогдашней стычке я не придала и считала это всего лишь недоразумением.
Вообще я до сих пор не понимаю и возможно никогда не пойму, как в сознании одного человека живет (и как сформировалось) такое извращенное представление о том что допустимо, а что нет, относительно вмешательства в чужую жизнь.
За те 4-5 дней, что НВ жила у нас я так и не увидела ее зубной щетки, ее полотенца, ее крема для лица, хотя я специально освободила полочку в ванной. Полотенце я не выдавала лично, но оно было подготовлено, предполагалось, что ей вместе с постельными принадлежностями выдаст сын. На мои вопросы она отвечала уклончиво, мол, не хочет нас стеснять. Поесть ее тоже нужно было уговаривать. Сама из холодильника она, по-моему, ничего не брала. (Подобный прикол с холодильником был пару месяцев спустя и с моей мамой, которая норовила обидеться на то, что я ей не предложила сыр, блин!)
НВ до сих пор если приезжает, старается у нас не есть, лишь пьет пустой чай. ДАБЫ НЕ ОБЪЕДАТЬ. Ессно, при скандале мне это ее сынок припомнил. Это я довела маму, что она у нас даже не ест!
И вот сидит такая мышь кроткая, не ест, незнамо где щетку зубную прячет с полотенцем… да, еще душ не принимает(!) и вовсю дает советы-рекомендации про чепчики-носочки, параллельно звонит каким-то авторитетам, которые должны меня, нерадивую горе-мамашу, убедить. А еще книжку листает. Какую? Да про имена! Кому как не ей, бабушке, имя предлагать! Я сначала отшучиваться пыталась. Мол, в очередь. Желающих много. Но она настойчива и даже агрессивна: «Не повторяй моих ошибок!» Редкое красивое, когда-то даже модное имя сына – ее ошибка! И он действительно не любит свое имя. А как иначе? Ему с детства зудят: «Лучше б я тебя Мишей назвала…»
Выходит, что и правда, было б лучше… Глядишь, чуть легче жить было бы нашему папе. Ну и нам с ним…
До последнего дня (там ведь месяц дается) мы вокруг имени воевали. Папа наш аки меж двух огней. Ему нравится мой вариант, но боится в глазах мамы подкаблучником выглядеть. Всё. Уговорила. Умолила. Уплакала. Собираемся в ЗАГС. На пороге стоим с деткой. НВ нарисовалась! Без предупреждения. Папа аж с лица спал. Впоследствии мне НВ этот эпизод поминала, мол, до такой степени готов подо мной прогнуться, что «на нем аж лица не было». А мне еще раз перед ЗАГСом поплакать пришлось, чтоб папу уговорить.
Во я дура была! Не надо было отцовство оформлять – и никаких проблем! Ни тогда, ни теперь, ни в будущем! А мне ж по-людски хотелось…
Еще тогда при тесном контакте со свекровью я вдруг обнаружила, что как будто имею дело с 12-летней девочкой. Не знаю, обращали ли вы внимание на такое, но мне кажется, что у каждой женщины есть свой психологический возраст, который в отличие от физического величина постоянная. Штука эта обычному глазу не всегда приметная, но по-моему в период менопаузы происходит своеобразное обострение, тогда из человека, что называется просто, прет. Моей маме, например, 18, со всеми вытекающими последствиями. Я, как мне кажется, остановилась на 33 (потом проверим))). А свекрови 12. И она как 12-летняя девочка вроде старается, а у нее не получается. Кашу сварить – сложная наука оказывается: то густо, то пусто. Суп варит – угваздает все в радиусе 2 метров. Детскую одежку гладит – обязательно сожжет чего. Шваброй машет – я стараюсь не смотреть, все равно перемывать. Гулять идет с девочкой – все 4 колеса у коляски в собачьем дерьме, что, впрочем, по весне совсем не удивительно, но у ведь у меня там специальная щеточка заготовлена.
«Опять колеса снимать!» — сокрушаюсь я, когда она мне в дом вкатывает это чудо.
«А мы пять раз колеса в луже мыли!» — с пионерским задором рапортует она.
И вроде старается, да все не то.
Возможно, это я тогда своим нескрываемым недовольством толкнула ее к желанию самоутверждаться любой ценой, за любой счет, по любому поводу…
Я тогда взбесилась. Наверное, грубо – не помню – заметила НВ, что ей прежде чем лезть с советами следовало бы присмотреться. Не знаю, как НВ, но папа наш мне эти слова не простил. («Неужели это так принципиально? Ну одели бы на нее носочки? Ну и что?»)
Как бы то ни было большого значения тогдашней стычке я не придала и считала это всего лишь недоразумением.
Вообще я до сих пор не понимаю и возможно никогда не пойму, как в сознании одного человека живет (и как сформировалось) такое извращенное представление о том что допустимо, а что нет, относительно вмешательства в чужую жизнь.
За те 4-5 дней, что НВ жила у нас я так и не увидела ее зубной щетки, ее полотенца, ее крема для лица, хотя я специально освободила полочку в ванной. Полотенце я не выдавала лично, но оно было подготовлено, предполагалось, что ей вместе с постельными принадлежностями выдаст сын. На мои вопросы она отвечала уклончиво, мол, не хочет нас стеснять. Поесть ее тоже нужно было уговаривать. Сама из холодильника она, по-моему, ничего не брала. (Подобный прикол с холодильником был пару месяцев спустя и с моей мамой, которая норовила обидеться на то, что я ей не предложила сыр, блин!)
НВ до сих пор если приезжает, старается у нас не есть, лишь пьет пустой чай. ДАБЫ НЕ ОБЪЕДАТЬ. Ессно, при скандале мне это ее сынок припомнил. Это я довела маму, что она у нас даже не ест!
И вот сидит такая мышь кроткая, не ест, незнамо где щетку зубную прячет с полотенцем… да, еще душ не принимает(!) и вовсю дает советы-рекомендации про чепчики-носочки, параллельно звонит каким-то авторитетам, которые должны меня, нерадивую горе-мамашу, убедить. А еще книжку листает. Какую? Да про имена! Кому как не ей, бабушке, имя предлагать! Я сначала отшучиваться пыталась. Мол, в очередь. Желающих много. Но она настойчива и даже агрессивна: «Не повторяй моих ошибок!» Редкое красивое, когда-то даже модное имя сына – ее ошибка! И он действительно не любит свое имя. А как иначе? Ему с детства зудят: «Лучше б я тебя Мишей назвала…»
Выходит, что и правда, было б лучше… Глядишь, чуть легче жить было бы нашему папе. Ну и нам с ним…
До последнего дня (там ведь месяц дается) мы вокруг имени воевали. Папа наш аки меж двух огней. Ему нравится мой вариант, но боится в глазах мамы подкаблучником выглядеть. Всё. Уговорила. Умолила. Уплакала. Собираемся в ЗАГС. На пороге стоим с деткой. НВ нарисовалась! Без предупреждения. Папа аж с лица спал. Впоследствии мне НВ этот эпизод поминала, мол, до такой степени готов подо мной прогнуться, что «на нем аж лица не было». А мне еще раз перед ЗАГСом поплакать пришлось, чтоб папу уговорить.
Во я дура была! Не надо было отцовство оформлять – и никаких проблем! Ни тогда, ни теперь, ни в будущем! А мне ж по-людски хотелось…
Еще тогда при тесном контакте со свекровью я вдруг обнаружила, что как будто имею дело с 12-летней девочкой. Не знаю, обращали ли вы внимание на такое, но мне кажется, что у каждой женщины есть свой психологический возраст, который в отличие от физического величина постоянная. Штука эта обычному глазу не всегда приметная, но по-моему в период менопаузы происходит своеобразное обострение, тогда из человека, что называется просто, прет. Моей маме, например, 18, со всеми вытекающими последствиями. Я, как мне кажется, остановилась на 33 (потом проверим))). А свекрови 12. И она как 12-летняя девочка вроде старается, а у нее не получается. Кашу сварить – сложная наука оказывается: то густо, то пусто. Суп варит – угваздает все в радиусе 2 метров. Детскую одежку гладит – обязательно сожжет чего. Шваброй машет – я стараюсь не смотреть, все равно перемывать. Гулять идет с девочкой – все 4 колеса у коляски в собачьем дерьме, что, впрочем, по весне совсем не удивительно, но у ведь у меня там специальная щеточка заготовлена.
«Опять колеса снимать!» — сокрушаюсь я, когда она мне в дом вкатывает это чудо.
«А мы пять раз колеса в луже мыли!» — с пионерским задором рапортует она.
И вроде старается, да все не то.
Возможно, это я тогда своим нескрываемым недовольством толкнула ее к желанию самоутверждаться любой ценой, за любой счет, по любому поводу…